«Я — так несовершенен, язык так несовершенен, мир — так несовершенен, а главное, люди, живущие в нем, так ленивы и неблагодарны, что, разумеется, никакое прямое высказывание невозможно. Только оно — есть…» Дмитрий Воденников называет свои тексты «стишками», рассуждает о любви, смерти, поэзии, Пугачевой. Воденникова окружает флер скандальности. Потому что он — поэт-эксгибиционист. Произнося правду, он существует на грани порнографии — правда, в смысле порнографической оголенности эмоций и чувств.

Светлана Лин (соавтор книги и автор интервью с поэтом, которые отделяют одну главу от другой) сразу же сообщает, что Воденников — гений. Сообщает провоцируя — потому что поэту нет и сорока, а гениями у нас признаются люди гораздо постарше. К тому же адепты правильных рифм с пеной отстаивают собственное право пригвоздить Воденникова за то, что так писать нельзя. А он все равно пишет. Его медленная, неудобная поэзия — словно дневник. «Но зато — по молочной реке, по кисельным твоим берегам, убираясь в зеленый подвал под цветную весеннюю груду — так, как я под тобою, никто никогда не лежал. Я тебя все равно, все равно никогда не забуду». Зачем читать стихи Воденникова? Ответ может быть только один — чтобы понять себя.

(Исходный текст)