В конце
Русская поэзия
Ситуация в русской поэзии
В процессе переструктурирования литературных полей,
Так, в текстах современных концептуалистов отчетливо опознается «связь
На восьмидесятые годы в русской поэзии приходится доминирование концептуализма. Тексты «московских концептуалистов» (а это прежде всего Д. Пригов, Вс. Некрасов, В. Сорокин, Л. Рубинштейн) фиксируют такое состояние культуры, когда все традиционные связи разомкнуты, и, хотя это не манифестировалось никем из них, все они сознательно или неосознанно своим творчеством конституировали «конец литературы». «Конец
Такое ощущение себя внутри мертвой культуры и обусловливает специфику этой поэзии, основные черты которой достаточно точно сформулированы Михаилом Бергом: «невозможность лирической интонации и самоценного словесного образа ( ), пристрастие к стертой речи (выносящей автора с его симпатиями и антипатиями за скобки), обретение себя концептуалистами только внутри чужой речи, чужой интонации, чужого мировоззрения и отчетливая установка на отказ от своей индивидуальности»10.
Автор практически полностью самоустраняется в этих
Декларация авторства заведомо
Я помню чудное мгновенье
Невы державное теченье
Люблю тебя Петра творенье
Кто написал стихотворенье
Я написал стихотворенье
(Всеволод Некрасов)
Концептуалисты же работают уже не с прямыми цитатами, они моделируют существующие стили, не отсылая ни к какому тексту конкретно, а воссоздавая заново целиком манеру письма, обнажая таким образом принципы ее устройства и тем самым выхолащивая ее. Им свойственна прежде всего « ироническая рефлексия, свободная от готовых решений и включающая сам порождаемый автором текст в сферу метаязыковой рефлексии. Таким образом, литература все решительнее порывает с реальностью, углубляется в самопознание и ищет источники развития уже внутри себя. Образуется обширное поле метапоэтики, стирающей границы между собственно художественными
Голос поэта «начисто лишен не только монопольного, но даже преимущественного положения, уравнен в правах с другими перебивающими и заглушающими его голосами, представляющими каждый
Таким образом, концептуалисты избирают « путь множественного языка, как бы локального вавилонского столпотворения, языка языков, который делает иным (то есть художественным) не качественный уровень составляющих,
Последующее поэтическое поколение, молодая поэзия
Несмотря на пестрое разнообразие индивидуальных поэтик, молодую поэзию
1. Особая репрезентация поэтического «я», которое характеризуется прежде всего слабостью, уязвимостью, «тотальной неуверенностью».
Эти две тенденции определяют своеобразие поэтики текстов молодого поколения, поэтов, формирующихся
Традиционно в критике эта поэтическая парадигма (как бы ее
Предметом изображения в лирике девяностых становится «человек, пишущий стихи»; а часто (у Дмитрия Воденникова, например) еще и процесс написания, вынесения «на публику» и взаимодействия написанного с поэтом и с публикой. В стихотворении существует не только одно «поэтическое я», но и «поэт», глядящий на него сверху, наблюдающий и оценивающий его (в отличие от концептуализма, где автор/поэт принципиально отсутствовал). Так буквально реализуется
Поэтов
«Для меня
Автор в момент письма выступает одновременно и «критиком», воспринимающей инстанцией собственного текста, поднимается над самим
Куда ты, я? Очнусь ли где-то?
Что скажет туча или три
На то, как тут полураздета
И ты на это не смотри20 (Мария Степанова).
и обратное мне,как полюс
Стать не мной. Поменять лукошко.
( ) и увидеть себя на травке (Мария Степанова).
Я как солдат прихожу домой
Накроет оно: кто я здесь и кто здесь он (Елена Фанайлова).
Что скажет туча или три
На то, как тут полураздета
И ты на это не смотри20 (Мария Степанова).
и обратное мне,
Стать не мной. Поменять лукошко.
( ) и увидеть себя на травке (Мария Степанова).
Я как солдат прихожу домой
Накроет оно: кто я здесь и кто здесь он (Елена Фанайлова).
Диалог внутри текста между «я» у Д. Воденникова часто отмечено курсивным (заглавными буквами) начертанием «реплик» одного из «я».:
Так дымно здесь
и свет невыносимый,
что даже рук своихне различить
кто хочет жить так, чтобы быть любимым?
Я жить хочу, так чтобы быть любимым!
Ну таккак ты вообще не стоит жить. («Как надо жить чтоб быть любимым»)
и свет невыносимый,
что даже рук своих
кто хочет жить так, чтобы быть любимым?
Ну так
Тексты Кирилла Медведева также фиксируют некоторую отстраненность от «поэтического Я», несколько иную, чем у Воденникова и Степановой, но все же четко явленную. Вводные фразы, скрепляющие его
мне надоело переводить
мне кажется я почувствовал
меня всегда очень интересовал
один тип поэта
меня всегда удивляет
мне очень не нравится
мне очень нравится когда
я с ужасом понял
я недавно понял
мне кажется я почувствовал
меня всегда очень интересовал
один тип поэта
меня всегда удивляет
мне очень не нравится
мне очень нравится когда
я с ужасом понял
я недавно понял
Разрушение стихотворной формы у Кирилла
я с ужасом понял
что никого не могу утешить.21
что никого не могу утешить.21
У Воденникова, в книге «Мужчины тоже могут имитировать оргазм» литература выступает как имитация, ложь («из языка, залапанного ложью»). Соотнеся название текста «Мужчины тоже могут имитировать оргазм» и строки оттуда же «Я научу мужчин о жизни говорить // Бессмысленно, бесстыдно, откровенно» (с явной отсылкой к ахматовскому «Я научила женщин говорить»), вероятно, можно попытаться интерпретировать это шокирующее и неоправданное на первый взгляд название: прямота и бесстыдность, откровенность и открытость
Поэтам девяностых свойственно «пренебрежительное», самоуничижительное отношение к своим текстам: «стишки» Станислава Львовского; «стихтворенья» Воденникова (эта редукция неоднократно повторяется в текстах Воденникова, хотя обычно они весьма
это стишки и ничего больше (Львовский)
Вот это мой стишок,
мой стыд, мой грех,
мой прах (Воденников).
Вот это мой стишок,
мой стыд, мой грех,
мой прах (Воденников).
«Стыд»
Ведь я и сам еще хочу себя увидеть
без книг и без стихов(в них невозможно жить!) (Воденников).
без книг и без стихов
Тот же «стыд» присутствует и у Станислава Львовского:
я пишу помногу но редко и до сих пор
не могу избавиться при этом от чувства вины
за то что трачу время впустую вместо того
чтобы заняться делом.
не могу избавиться при этом от чувства вины
за то что трачу время впустую вместо того
чтобы заняться делом.
Поэзия
упорно,
Искусство принадлежит народу
Это невольное и неизбежное (volens nolens) позиционирование себя в литературе, осознание себя в ее рамках постоянно сопровождается репрезентацией в тексте неких телесных («поэтического я») мучений, часто (поскольку телесность и текстуальность в актуальной поэзии связаны напрямую) оборачивается физическим разрушением и тела текста.
Вообще поэзии
что ни строфа желание ударить,
что ни абзац то просьба пристрелить (Воденников, «Четвёртое дыхание»)
стихотворение кончается как выпад
(не ты его, оно тебя жует) (Воденников).
Шиш Брянский, поэтика которого (по крайней мере представление о сущности и происхождении поэтического дара) чуть ли не целиком вырастает из пушкинского «Пророка», бесконечно заставляет мучиться своего
А меня отдельно Ты ударь
Клюшкою лучистою в Чело,
Чтоб Оно бы зазвенело, словно Колокол бы Царь23.
Я вмерзну в гулкую слюду,
Я распадусь на анемоны,
Святыми вшами изойду
И в жизнезиждущем аду
Баюнные услышу звоны.24
Клюшкою лучистою в Чело,
Чтоб Оно бы зазвенело, словно Колокол бы Царь23.
Я вмерзну в гулкую слюду,
Я распадусь на анемоны,
Святыми вшами изойду
И в жизнезиждущем аду
Баюнные услышу звоны.24
Слабость, болезнь,
Тело то, сотрясаемо икотой
То прозрачный ноготь сгрызен в корень
и гуляю в собственном ущербе
С места не встану! Боюся: нарушу
Шаткую архитектуру свою (Мария Степанова)
болею заболеваю но говорю здоров (Станислав Львовский)
Озноб, обнимающий талью (Мария Степанова)
юлия борисовна дорогая доктор
вашему больномучто-то не здоровится (Алексей Денисов)
я старею лысею болею (Алексей Денисов)
болезнь
вся моя жизнь
освещена болезнью (Кирилл Медведев).
То прозрачный ноготь сгрызен в корень
и гуляю в собственном ущербе
С места не встану! Боюся: нарушу
Шаткую архитектуру свою (Мария Степанова)
болею заболеваю но говорю здоров (Станислав Львовский)
Озноб, обнимающий талью (Мария Степанова)
юлия борисовна дорогая доктор
вашему больному
я старею лысею болею (Алексей Денисов)
болезнь
вся моя жизнь
освещена болезнью (Кирилл Медведев).
Уязвимость «поэтического я», рефлексия и отстранение от него и разломленность текста постоянно пересекаются. Чтобы состояться в качестве стиха, текста, оно должно быть ущербным, «хромым», безголовым25:
Под которою кроватью буду,
Как в шатер удаляется шах,
Обезглавливать каждую букву
Из в не тех позвучавших ушах (Мария Степанова)
Как в шатер удаляется шах,
Обезглавливать каждую букву
Из в не тех позвучавших ушах (Мария Степанова)
У Станислава Львовского так же сочетаются в одном тексте
это стишки и ничего, ладно.
нечего повышать голос, кашлять надсадно.
пожалей, братец кролик охрипшие свои связки,
не расходуй попросту анекдоты, словечки, сказки.
пригодятся когда не будет другой отмазки.
нечего повышать голос, кашлять надсадно.
пожалей, братец кролик охрипшие свои связки,
не расходуй попросту анекдоты, словечки, сказки.
пригодятся когда не будет другой отмазки.
Парадокс: для того, чтобы стихотворный текст обрел внутренний стержень, он должен быть разрушен. В другом тексте Станислава Львовского «вот мы стоим обескуражены »
В тексте в итоге возможен диалог не только между несколькими поэтическим «я». Диалог (а то и невозможность диалога, разрушительная
если слово слову: не вожусь с тобой больше
(Ст. Львовский).
Маленькое, слабое, ущербное, унижаемое, истребляемое,
Разрушению подвергается не только тело,
От металитературности (=слабости), от «жала», в которое метонимически оборачивается «мед»
Так молодое поколение современных поэтов пытается «научиться возвращать высказыванию индивидуальную, духовную наполненность»29; стремится к «восстановление индивидуальности художественной, поиск собственного
ДМИТРИЙ ВОДЕННИКОВ: ПРЕКРАСНАЯ ЯСНОСТЬ
Две книги Дмитрий Воденникова, одного из самых ярких сегодня персонажей в новейшей
В книге «Как надо
Если в «Как надо жить » речь может идти о попытке моделирования позы поэта вообще, роли идеального поэта, то в «Мужчинах » фигура поэта сдвигается в сторону, в центре же оказывается сущность Стиха. Редукция поэтической формы, о которой писал Иван Куликов, спровоцированная разрастанием имиджа «эстрадного симулякра» в старой книжке, теперь сменяется полновластной стихией стиха в новом
Моменты существования поэта в пространстве литературы и литературного быта в новой книге по большей части выносится в
Господи, всю свою жизнь
я хотел быть проституткой
или по крайнеймере быть абсолютным монархом
вместо этого
про меня написали десяток статей
(www.levin.rinet.ru):
«Очищение возвышенным криком»
«Буйный цветок неокрепшего неомодерна»
«Слово-субъект в полифоническом тексте»
и даже
«Новая искренность, новая чувственность, новое слово».
Господи, на что ж ты потратил
мою бесценную жизнь.
я хотел быть проституткой
или по крайней
вместо этого
про меня написали десяток статей
(www.levin.rinet.ru):
«Очищение возвышенным криком»
«Буйный цветок неокрепшего неомодерна»
и даже
«Новая искренность, новая чувственность, новое слово».
Господи, на что ж ты потратил
мою бесценную жизнь.
Фразы критиков о поэте попадают в поэтический текст, который в качестве автоэпиграфа предваряет новый текст: Воденников постоянно множит таким образом метауровни текста, не саму
О как бы я хотел,
чтоб кто-нибудь
все это мог себе, себеприсвоить
а самого меня перечеркнуть,
перебелить, преодолеть,
удвоить
все это мог себе, себе
а самого меня перечеркнуть,
перебелить, преодолеть,
удвоить
Удвоение происходит в
тупая косточка
но как она поет,
но как зудит она,
о, как болит,
болеет,
теряет речь,
не хочет жить, твердеет
и больше никого не узнает
но как она поет,
но как зудит она,
о, как болит,
болеет,
теряет речь,
не хочет жить, твердеет
Или:
как позвонок
где было слишком
где было слишком
(меня,
Музыкальностью стиха Воденников во многом обязан именно этому нанизыванию. Повтор как конструктивный принцип поэтической речи Воденников доводит до грани, до предела, постоянно удвояя элементы текста, выводя свою мелодию, которая отзывается, резонирует с телесной сферой читателя/слушателя. Куда оно его заводит, следование этому ритму, подчинение этой музыке?
а было
Множится и «я» в стихах
Потому что умножение сущностей оборачивается созданием ТЕКСТА, который включает в себя стихотворный текст, жестикуляцию, поведение, жизнь и быт и все
И Воденников очень хорошо это осознает, страх стихов и страх литературности в его текстах присутствует постоянно. Новый
Обрушилась, упала (гогоча),
Мне прям
Точней:
«Мужчины тоже могут имитировать
я всё перенесу,
еще одно моё стихотворенье
ещё одно твоё прикосновенье
НУ, ВОТ И ВСЁ.
Уходя в металитературность, автор этих
ВЕРА ПАВЛОВА: МЕЖДУ ТЕЛОМ И ТЕКСТОМ
Несколько иную стратегию существования поэтического «Я» представляет Вера Павлова, поэт, чья первая публикацию многими была воспринята как мистификация: ее стихи пояились в «Литературной газете» с предисловием критика Бориса Кузьминского, и литературная общественность долго подозревала Кузьминского в том, что он и есть Вера Павлова. Стихи же ее до сих пор воспринимаются как нечто «скандальное» и несколько
Но именно здесь кроется обман. Не в мнимом мужском «авторстве» женских стихов истинная мистификация Веры Павловой, а в мнимой «физиологичности». На самом деле центральный сюжет стихов Веры
Излюбленная постмодернистами телесность текста сменяется у Павловой текстуальностью тела. Поэт подчиняется ритму и музыке своего тела, открывает для него возможность
Стихи
Дело не в плотности слова
дело в его чистоплотности,
в том, чтобы снова и снова
слово в себе, как плод, нести,
чтоб покидало тело
слово, как плод, своевременно ( ) (248).
дело в его чистоплотности,
в том, чтобы снова и снова
слово в себе, как плод, нести,
чтоб покидало тело
слово, как плод, своевременно ( ) (248).
Цикл «Признаки жизни» с эпиграфом из словаря Ожегова
В центре ее образной
А я к тебе припадаю, с тобой совпадаю, а слово
проступает на стыке и нам возвращает границы (57);
а может быть, биенье наших тел
рождает звук, который нам не слышен,
а слышен там, на облаках и выше,
но слышен тем, кому уже не слышен
обычный звук (127)).
проступает на стыке и нам возвращает границы (57);
а может быть, биенье наших тел
рождает звук, который нам не слышен,
а слышен там, на облаках и выше,
но слышен тем, кому уже не слышен
обычный звук (127)).
Любой телесный жест провоцирует у Павловой создание слова. Рождающее и рождаемое постоянно сопутствуют друг другу в стихах Павловой и перетекают друг в друга: слово и тело едины; письмо, речь, язык, слово, буквы, ноты, цифры возникают в каждой строке «Совершеннолетия»: способность тела
Финальный нырок каждого стихотворения почти всегда неожиданность, как в новеллах Амброза Бирса, почти всегда
и не кончился бы этот стишок
если б Лиза не закричала
во сне:
«Какой может быть тренер у стихии,
не понимаю?»
не проснулась,
не попросилась на горшок (186).
если б Лиза не закричала
во сне:
«Какой может быть тренер у стихии,
не проснулась,
не попросилась на горшок (186).
Слово
Не надо трогать этой песни
она сама себя споет.
Но чем летящее телесней,
тем убедительней полет (85).
она сама себя споет.
Но чем летящее телесней,
тем убедительней полет (85).
Отказ от литературности и схожая физиологичность слова, поэзия тела и любви, непосредственно связанных с производством
её бесстыжих и стыдливых птиц.
Я расписал
желёз, ушибов, запахов, ресниц.
Поэт покидает «лес символов»: символ, аллегория приземляется и возвращается первичное значение: лавры отбрасывают свои смысловые наслоения и вновь обретают право быть просто травой («Как засыпается на лаврах?..» (180)). Отбрасывая «культурные напластования» и иронизируя над ними, стихи Павловой возвращают нас в простоту телесности, «дремучий лес» «божественной физиологии». Одновременно в обыденных словах Павловой прозревается некоторая
В дневнике литературу мы сокращали лит-ра,
и нам не приходила в голову рифмапол-литра.
А математику мы сокращалимат-ка,
маткаи матка не сладко, не гадко гладко.
И не знали мальчики, выводившиелит-ра,
который из них загнется от лишнего литра.
И не знали девочки, выводившиемат-ка,
которой из них будет пропорота матка (178).
и нам не приходила в голову рифма
А математику мы сокращали
матка
И не знали мальчики, выводившие
который из них загнется от лишнего литра.
И не знали девочки, выводившие
которой из них будет пропорота матка (178).
Стремление Павловой исчерпать, озвучить и обыграть семантический потенциал омонимии и паронимии
Быль
Быль порастает быльем
былье слезами польем
когда все быльем зарастет
никто нас в былье не найдет (251).
Быль порастает быльем
былье слезами польем
когда все быльем зарастет
никто нас в былье не найдет (251).
Стихотворный текст превращается в заговор, молитву, заклинание, способное резонировать с ритмом тела (именно поэтому возникает у нее
Стихи Веры
*
Поэзия Веры Павловой и Дмитрия
После анонимности концептуальной поэзии, авторского
Поэт уже больше не прячется за башней, построенной
Тексты
Айзенберг М. Другие и прежние вещи. М.: НЛО, 2000.
Брянский Шиш. В нежном мареве. Тверь, 2001.
Воденников Дм. Как надо
Воденников Дм. Мужчины тоже могут имитировать оргазм. М.: ОГИ, 2002.
Зельченко В. Войско. СПб.: Пушкинский фонд, 1997.
Зельченко В. Из Африки. М.:
Личное дело №.
Личное
Медведев К. Все плохо. М.: ОГИ, 2002.
Медведев К. Вторжение: Стихи и тексты. М.:
Некрасов Вс. Справка. М.: «PS», 1991.
Павлова В. Совершеннолетие. М.: ОГИ, 2001.
Пригов Д. А. Написанное с 1975 по 1989. М.: НЛО, 1997.
Пригов Д. А. Написанное с 1990 по 1994. М.: НЛО, 1998.
Рубинштейн Л. Регулярное письмо. СПБ.: Издательство Ивана Лимбаха, 1996.
Степанова М. Песни северных южан. М.:
Фанайлова Е. С особым цинизмом. М.: НЛО, 2000.
______________________________________________
1. Русские конкретисты (лианозовский кружок или «барачная поэзия»: Игорь Холин, Генрих Сапгир, Всеволод Некрасов, а также Ян Сатуновский и Михаил Соковнин), СМОГ (Леонид Губанов, Слава Лен, Вадим Делоне, Алена Басилова, Юрий Кублановский, Владимир Алейников), группа Леонида Черткова (Станислав Красовицкий, Валентин Хромов), ленинградские «неофутуристы» (Михаил Красильников, Александр Кондратов, Юрий Михайлов, Владимир Уфлянд, Сергей Кулле, Михаил Еремин, Леонид Виноградов, Лев Лосев), минимализм (Иван Ахметьев), ленинградская поэзия (Виктор Соснора, Дмитрий Бобышев и др.).
2. Седакова О. Музыка глухого времени // Вестник новой литературы. Выпуск 2. М., 1990. С. 260.
3. Кукулин И. От перестроечного карнавала к новой акционности. Текст II //НЛО-51. С. 251.
4. Северин И. (Берг М.) Новая литература7080-х // Вестник новой литературы. М., 1990. С. 228.
5. Кузмин Д. В контексте // Плотность ожиданий: Поэзия. М., 2001. С. 5.
6. Северин И. Новая литература С 224.
7. Северин И. Новая литература С. 225.
8. Кузмин Д. Постконцептуализм. Как бы наброски к монографии // НЛО. № 50. 2001. № 4. С. 461. «Ресурс поэтического исчерпан как таковой, все претендующие на поэтичность способы высказывания утратилиценность остается лишь демонстрировать их пустотность и абсолютную обратимость (что угодно может обернуться чем угодно)» (Кузмин Д. В контексте
С. 5).
9. Эпштейн М. Парадоксы новизны: О литературном развитииXIXXX веков. М., 1988. С. 153.
10. Берг М. Литературократия. М.: НЛО, 2001. С. 87.
11. «Концептуализм это прежде всего громоздкий, без конца саморазрастающйся аппарат художественной рефлексии, вытравливающий автора из всех самых запрятанных закоулков текста» (Кулаков В. По образу и подобию языка. Поэзия 80-х годов // НЛО. 32 (1998). С. 206). «Постмодернизм обесценил индивидуальное, перенося акценты на коллективное (социальное), бессознательное, рефлекторное
эстетический вакуум» (Кулаков В. По образу и подобию языка
С. 208).
12. Айзенберг М. Вместо предисловия // Личное дело №. М., 1991. С. 9.
13. Фатеева Н.А. Основные тенденции развития поэтического языка в конце ХХ века //НЛО-50. С. 417.
14. Зорин А.«Альманах» взгляд из зала
С. 268). См. там же: «Поэтический мир Л. Рубинштейна оказывается населен голосами, перекликающимися в лишенной тел пустоте».
15. Айзенберг М. Вместо предисловия С. 6.
16. Кузьмин Д. Постконцептуализм С. 461.
17. Характерно, что в конце1990-х годов и «старшие концептуалисты» начинают писать в похожем «постконцептуалистском» ключе см., например, книгу стихов М. Айзенберга «Другие и прежние вещи» (2000) или последние поэтические циклы Тимура Кибирова.
18. Претензия на такое «прямое высказывание» особенно ярка у Медведева: «Мне часто кажется, что я говорю так, будто до меня вообще никто не говорил» (Медведев К. Говорить все (Один год выворачивания рук и терзаний // Литературный дневник.). «Оставшиесяслова да, жалкие, безликие; оставшиеся переживания да, жалкие, тривиальные; зато они ничьи и потому принадлежат лично и непосредственно автору» (Кузьмин Д. Постконцептуализм
С. 466).
19. Медведев К. Говорить все (Один год выворачивания рук и терзаний // Литературный дневник.).
20. Здесь возникает проблема различения «я» и «я», очень актуальная в данном поэтическом контексте.
21. Медведев К. Все плохо. М.: ОГИ, 2001. С. 69.
22. Кирилл Медведев. Все плохо. М., 2002. С. 68.
23. Шиш Брянский. В нежном мареве. Тверь, 2001. С. 107.
24. Там же, с. 94.
25. Та же «хромота», «обрубленность» реализуется у Степановой постоянно:
Как бы два, и парных, сапога.
Офицерских, я предполага.
Нет, ежлисниться то (в какой-то спальной)
Как безвозмездная величина:
Слезою постоянною, наскульной,
Которая как лампа включена.
Се я себе не силомер.
О чем жалею до сих пор.
И как воздух из недер шара,
Выпускает себя душаа.
Ломается либо слово, либо рифма; «хромой» рифме может быть выделен «костыль».
26. Ермолин,L-критика, с. 49.
27. Кузьмин Д. Постконцептуализм С. 466.
28. Кузьмин Д. Постконцептуализм С. 475.
29. Кузмин Д. В контексте С. 5.
30. Кузмин. Постконцептуализм...С. 463464.
31. Новиков В. Бедный Эрос // Новый мир. 1998. № 11. См. также рецензию Павла Белицкого в «Независимой газете»: «Чувство плоти, вкус плоти, вес плоти, плоть плоти, музыка секреции и урчание живота как музыка жизни; соитие плоти, зачатие плоти, ее жизнь, ее смерть и ее преображающее оправданиев поэзии, в этом поэтика Веры Павловой».
32. Стихи Веры Павловой цитируются по изданию: Павлова В. Совершеннолетие. М.: ОГИ, 2001. Цифрыв скобках номер страницы в этой книге.
2. Седакова О. Музыка глухого времени // Вестник новой литературы. Выпуск 2. М., 1990. С. 260.
3. Кукулин И. От перестроечного карнавала к новой акционности. Текст II //
4. Северин И. (Берг М.) Новая литература
5. Кузмин Д. В контексте // Плотность ожиданий: Поэзия. М., 2001. С. 5.
6. Северин И. Новая литература С 224.
7. Северин И. Новая литература С. 225.
8. Кузмин Д. Постконцептуализм. Как бы наброски к монографии // НЛО. № 50. 2001. № 4. С. 461. «Ресурс поэтического исчерпан как таковой, все претендующие на поэтичность способы высказывания утратили
9. Эпштейн М. Парадоксы новизны: О литературном развитии
10. Берг М. Литературократия. М.: НЛО, 2001. С. 87.
12. Айзенберг М. Вместо предисловия // Личное дело №. М., 1991. С. 9.
13. Фатеева Н.А. Основные тенденции развития поэтического языка в конце ХХ века //
14. Зорин А.
15. Айзенберг М. Вместо предисловия С. 6.
16. Кузьмин Д. Постконцептуализм С. 461.
17. Характерно, что в конце
18. Претензия на такое «прямое высказывание» особенно ярка у Медведева: «Мне часто кажется, что я говорю так, будто до меня вообще никто не говорил» (Медведев К. Говорить все (Один год выворачивания рук и терзаний // Литературный дневник.). «Оставшиеся
19. Медведев К. Говорить все (Один год выворачивания рук и терзаний // Литературный дневник.).
20. Здесь возникает проблема различения «я» и «я», очень актуальная в данном поэтическом контексте.
21. Медведев К. Все плохо. М.: ОГИ, 2001. С. 69.
22. Кирилл Медведев. Все плохо. М., 2002. С. 68.
23. Шиш Брянский. В нежном мареве. Тверь, 2001. С. 107.
24. Там же, с. 94.
25. Та же «хромота», «обрубленность» реализуется у Степановой постоянно:
Как бы два, и парных, сапога.
Офицерских, я предполага.
Нет, ежли
Как безвозмездная величина:
Слезою постоянною, наскульной,
Которая как лампа включена.
О чем жалею до сих пор.
И как воздух из недер шара,
Выпускает себя душаа.
Ломается либо слово, либо рифма; «хромой» рифме может быть выделен «костыль».
26. Ермолин,
27. Кузьмин Д. Постконцептуализм С. 466.
28. Кузьмин Д. Постконцептуализм С. 475.
29. Кузмин Д. В контексте С. 5.
30. Кузмин. Постконцептуализм...
31. Новиков В. Бедный Эрос // Новый мир. 1998. № 11. См. также рецензию Павла Белицкого в «Независимой газете»: «Чувство плоти, вкус плоти, вес плоти, плоть плоти, музыка секреции и урчание живота как музыка жизни; соитие плоти, зачатие плоти, ее жизнь, ее смерть и ее преображающее оправдание
32. Стихи Веры Павловой цитируются по изданию: Павлова В. Совершеннолетие. М.: ОГИ, 2001. Цифры