Анастасия (sunnysunny_side):

черновик

Писать о новой книге Дмитрия Воденникова мне страшновато и как-то неловко. Потому что нет у меня абсолютно никакой уверенности в том, что я достаточно понимаю, чтобы рассуждать о ней. Что я вообще что-то понимаю. К тому же мысль изреченная есть ложь... Но, тем не менее, раз уж я всё равно об этом постоянно думаю, я немного напишу.

Что меня поражает, так эта немыслимая панорамность. На одну, извините, web-страницу (корабль, гору), в один Черновик, стянуты события, фотографии, письма, сны из прошлого, настоящего, будущего. *ощущения от прочтения и перечитывания по большей части визуальные, поэтому и пытаюсь так неуклюже сформулировать про панорамность. возможно, конечно, это просто особенности моего восприятия. Как будто бы события целой жизни (чужой жизни) вдруг происходят одновременно и ты — в центре этого круговорота. Нет, не стоишь, скорее пытаешься сжаться как-нибудь в комочек и, может быть, даже прикрыть голову руками. А если и стоишь — то неподвижно, заворожено, не шевелясь. И видишь силуэты, и слышишь голоса. «Всех прекрасных, сопливых, больных, безработных, нездешних, не наших» Воденников действительно собрал в одном тексте и действительно «научил говорить». И это нестерпимо удивительно. Или просто — нестерпимо. Потому что такую перенасыщенность эмоциями, мыслями, людьми вытерпеть, мне кажется, невозможно. И поэтому не может быть уверенности в том, что я понимаю. Если есть диапазон слышимости, то может же быть и диапазон восприятия, спасающий что-то там внутри от травматизма, независимо от нашей воли — и что-то наверняка остается за его пределами.

но всё-таки... до чего хорошо:
— Я, рожавший Тебе эти буквы, то крупно, то мелко,
зажимая живот рукавами, как раненый, иступленно,
вот теперь — я немного попью из твоей голубой тарелки,
а потом полежу на ладони твоей — зеленой.

Потому что я знаю: на койке, в больнице, сжимая в руке апельсины
(...так ведь я же не видел тебя никогда из-за сильного света...) —
ты за это за всё никогда меня не покинешь,
и я тоже тебя — никогда не покину — за это.


(Исходный текст)



Андрей (Витальевич) Василевский (avvas):

«НГ Ex libris»
Ян Шенкман — об августовских номерах толстых литературных журналов:
http://exlibris.ng.ru/lit/2006-08-03/7_zhurnaly.html

например — о № 8 «НМ»:

«Дмитрий Воденников. Из книги „Черновик“. Инфантильные, но очень искренние стихи. Одно у Воденникова, видимо, неотъемлемо от другого. „Мы стоим на апрельской горе — в крепкосшитых дурацких пальто,/ Оля, Настя, и Рома, и Петя, и Саша, и хрен знает кто:/ с ноутбуком, с мобильным, в березовой роще, небесным столбом,/ с запрокинутым к небу прозрачным любимым лицом“. Так сейчас никто не пишет. Смелости не хватает. Одно „но“. Слишком уж вольно обращается Воденников с рифмой. „Столбы/ горы“, „крапивой/ Диму“ — за гранью добра и зла».


(Исходный текст)



omizerable:

Удивительные встречаются люди.
Назвать именно эти стихи — Черновик — инфантильными(!) может только постпубертатный юноша, закончивший первый курс филфака, сидя в кафе с барышней, на которую ему во что бы то ни стало хочется произвести впечатление.
Сколько лет автору рецензии?..
Автору стихов не менее ста, на мой взгляд — настолько нечеловечески они честны. Не искренни, а именно честны.
И, кстати, о нечеловеческом и о рифмах.
Искать точные в нашем понимании рифмы у воденникова — крайне неблагодарное занятие. У него все рифмы не сознательные, а подсознательные, не человеческие, а под- или над-человеческие.
Это тот случай, когда звук действует напрямую, минуя уровень, на котором мы воспринимаем музыку. то есть — даже глубже, чем на подсознание.
И этого никто, кроме воденникова, не делает.
Просто потому, что это невозможно сделать, тут нужны какие-то другие органы чувств.

(Исходный текст)